Это называется “фрейминг” — когда тебе перед тем, как ты попробуешь вино, говорят, что винодел играет на фортепиано. Это неправильно. Это низко. Потому что нот в вине становится намного больше, и уже не хватает ни левой, ни правой руки, ни растяжки пальцев, чтобы до всех них дотянуться
Именно в работе с Bodegas Estefanía и её линейкой вин Tilenus Рауль Перес оттачивал свои когти перед тем, как стал одним из самых звёздных и цитируемых виноделов Испании
Пообщавшись пять минут, поймёшь — человек живёт у моря. Живёт у моря с XVIII века, но вино делает лишь с конца века двадцатого. Зато — какое!
Вот уже более 10 лет известный итальянский производитель кофе — Gruppo Illy — инвестирует в винный бизнес в одном из самых известных винных регионов Италии — Монтальчино
В винах Паоло Чианферони присутствует что-то иное — лёгкость бытия, желание жить дальше, здоровый и совершенно некоммерческий оптимизм
Если выйти на улицу и крикнуть: “А кто тут в амбассадоры Риохи крайний?”, она первая поднимет руку. Её полное имя давно выучили наизусть (хоть ночью буди) все, кто интересуется Испанией (в целом) и Риохой (в частности). А если кто-то ещё не выучил — то самое время. Интересоваться есть, чем
Лучшие вещи в жизни происходят спонтанно, а подобные совпадения только настраивают на позитив. Такие вина, как Muros Antigos 2008 от Ансельмо Мендеша, оставляют желать одного — чтобы бутылка не кончалась
Шестьдесят процентов уклона — это не шутка, но знать это, чтобы ощутить красоту, совершенно не нужно
Про общение с Йоханессом и Юлей скажу тебе одно: ты захочешь ещё. Они не втирают и не “вешают” граммы и килограммы. Не поют басни про терруары, органику и прочее “био”. На них в любой твоей поездке по Германии будет приятно отдыхать глаз и ухо. Все остальные чувства будут работать — потому что когда ты понимаешь, что светлое будущее вайссбургундера лежит у твоих ног, чувства и правда переполняют
В канун рождества в Вероне шёл проливной дождь. Поэтому я решил поехать в Соаве. Там тоже шёл проливной дождь, но с одним отличием. Туда, в Сан Бонифачио, где и находится винодельня, приехал Стефано Инама, знаковая фигура вулканически-сталактического региона. Как я это понял, спросишь ты? Не догадаешься — поговорив с ним лично
Горячий воздух колышется, поднимаясь вдоль холма, на котором стоит винодельня. А ещё он вибрирует от оглушительного грохота цикад. Кто-то ставит вину музыку, но тут и так хорошо. Внутри —максимальная простота и красота. Это — легендарная винодельня, основанная Пьером Пальмуччи
Божественное вмешательство в Приорат чувствуется на каждом шагу — от видимо пустынной, виляющей выпуклыми изгибами дороги, от которой вестибулярный аппарат протестующе негодует, до старейшей винодельни региона, название которой намекает на ангелов, неловко карабкающихся по лестнице в небо. А то и наоборот, спускающихся
С этикетки бутылки Don Anselmo на тебя смотрит усатый дядя, по виду — основательно похудевший Пуаро Агаты Кристи. Внутри — одно из лучших альянико Базиликаты, чего там таить. Лицо дона Ансельмо Патерностера, рожденного в 1898-м и уже тогда “пионерившего” местное виноделие, делает бутылку чуть более классической, чем хотелось бы
Пьермарио Мелетти Каваллари основал Grattamacco в 1977-м. По живописной дороге ты поднимаешься на небольшие, но важные для Болгери 100 метров над уровнем моря (до которого на машине по оглушающему цикадами пейзажу ехать ровно 20 минут). И находишь здесь винодельню, как будто затерявшуюся во времени
На Нимрода Ковача принято навешивать ярлыки — то он медиа-магнат, то миллионер, то акула рекламного бизнеса. А тем временем бизнесмен из Будапешта единолично меняет винный облик Венгрии
Рядом остановилась замызганный, видавший виды джип. Окно медленно опустилось. В окно смотрело морщинистое седовласое лицо. “Ке коза фаре?”, — вопрос был адресован мне, сидящему в позе шланга на краю бетонного забора, с которого открывался утренний вид на виноградники Серралунги д’Альба. “Какие ещё фары?”, — подумал я.
Известный русский борец Григорий Русаков бился с медведями, гнул подковы и, периодически, рельсы. К рислингам от Künstler с подковой и рельсом я так и не подошёл: времени перед самолётом было в обрез.
Я хлебнул из бокала и спросил себя: где ж я, етить, был раньше? Вальтер смотрел на меня с сочувствием. Моя миссия была под угрозой.
С момента глотка прошло 15 минут. Вкус не отпускал. Потом ещё четверть часа. Ни в какую. Потом ещё четверть. Вкус как бы нехотя уходил, оставалось куда более важное — ощущение того, что тебя угостили живой водой, субстанцией или чем ещё — называйте, как хотите.