В 1959-м их было девятнадцать, в 2016-м стало 187. Это — количество виноградарей, входящих в состав пьемонтского кооператива Vinchio — Vaglio Serra в 80 километрах от Асти, где я впервые увидел философию построения счастья в отдельно взятом, почти социалистическом хозяйстве.
При посещении кооперативных хозяйств меня обычно одолевает скука и, если честно, даже страх — это там с потолка бесконечных лабиринтов с цементными чанами 50-60х годов на тебя капает вода и мерещатся ужасы в стиле “Ведьмы из Блэр” — мы все потерялись и винифицировались заживо. С Лоренцо Джордано мы сидим в погожий день на его винограднике, части кооперативаи Vinchio — Vaglio Serra, и набиваем животы местными клёцками — аньолотти (каждая пьемонтская деревня делает их в своём, неповторимом стиле, так уж принято). Здесь они, например, квадратные, фаршированные мясом, и чрезвычайно вкусные.
Аккомпанементом к этому служат вина возглавляемого Лоренцо кооператива Vinchio e Vaglio Serra, название которого и происходит от имён двух близлежащих деревень. Я пробую на удивление хорошо сделанное игристое I Tre Vescovi Rosè (классический метод) и поглядываю на Лоренцо, который последние 15 лет стабильно выбирается президентом кооператива, фигачащего 3 миллиона бутылок в год, около половины коих приходится на bag-in-box, иными словами — тетрапаки. Не самая хорошая рекомендация для большинства винных фанатов, а?
И, однако, вот. Я приехал в хозяйство одним человеком, а уехал другим.
Мир, в котором живет Лоренцо, сам виноградарь, и еще порядка 186 виноградарей, поставляющих свой виноград только кооперативу, это мир, где общий успех рассматривается как успех личный, а имя кооператива его члены воспринимают как своё — второе. Странный подход в современном сугубо индивидуалистическом мире, где герой — это один виноградарь, его отцы и прадеды — равно, как и его микро-крю, любимый виноградник, возведенный в ранг божества. И тем не менее, даже в сугубо кооперативном хозяйстве я вижу как в центре большой семьи — рядом дочь Валерия и (!) жена управляющего директора Сильвана, вкуснейше готовят и приносят на стол, не садясь за него, и смотрят с любопытством на приезжего — гости из страны ушанок, водки и медведей тут бывают не каждый день.
Большинство вин здесь представлены пьемонтской барберой — сортом, на который не всегда обращают внимание, и который по жизни заслоняют великие вина из неббиоло. Но мне-то не заслонишь, я пока не успел перейти на диету из Барбареско. Хрустя вкуснейшим хлебом в сопровождении carne crudo, сырого мяса невероятного цвета, и запивая metodo classico, я пытаюсь понять принципы функционирования рая. Лоренцо объясняет — кооператив направляет действия виноградарей, все сдается на производство отдельными партиями, в состав совета директоров кооператива входят управляющий директор, представляющий взгляды коммерческой стороны и 15 виноградарей. Они собираются ежемесячно, чтобы обсудить рынок и стратегию.
Аньолотти с мясом — это лучше, чем сырники, думаю я. “Очень легко понять, где заканчивается Ланга и начинается Монферрато и холмы Танаро”, — говорит Лоренцо с явственным французским акцентом, которым кичатся многие пьемонтцы: когда-то все они ходили под свойски контролем. “Если ты хочешь точно понять, где ты сейчас находишься, закажи аньолотти. Если они квадратные, ты в Монферрато, если круглые — в Ланге. “То есть, ты должен заплатить, чтобы понять, где ты?”. “Ну да!”, — смеется Лоренцо. “Есть разные философии приготовления аньолотти, есть разные наполнители, и каждая деревня делает их в своем стиле — кто-то со шпинатом, кто-то — с мясом”.
Пока мы пробуем одно из вин кооператива — барберу I Tre Vescovi, “Три Епископа” — я размышляю над двумя вопросами: (1) чем бы его спровоцировать на откровенность и (2) как это вино у кооператива может получаться более интересным, чем у “семейных” ребят. Вино и правда очень мягкое, красивое, с обильным фруктом в аромате и вкусе, с приятной кислотностью. Тут же разливают Barbera d’Asti с крупной надпись “50” — вино было впервые выпущено в 2009-м году, и посвящено 50-летию кооператива, как несложно догадаться. Мой сопровождающий, Даниеэле, тоже употребляет.
Я волнуюсь: “Ты ж за рулем!” “Да, я знаю”, — говорит, наливая себе ещё. Так и живут.
Про это вино, выпущенное в рамках специального проекта хозяйства, я знаю что спросить. Например, мне интересно, знают ли виноградари заранее, в какое вино пойдет их виноград, и, есть ли между ними внутренняя конкуренция. Лоренцо отвечает: “Да, конечно, есть! Виноградари знают потенциал своего виноградника, они понимают, что должны работать в определенной манере, чтобы делать качество требуемого уровня. В конечном итоге, решает природа”.
Приносят мостарду из барберы — что-то вроде варенья или мармелада из виноградных отжимок — это блюдо встретишь тут часто, штука отменная. На белый свет извлекается неожиданное вино: Barbera d’Asti 26-летней давности, 1990-й. Жду самого страшного: мертвечины. Вино оказывается не только живым, но и довольно приятным — хотя признаки возраста и налицо. “Этого вина давно нет в продаже, открываем только в особых случаях”, — говорит Лоренцо, кажется, вполне довольный вином. Я уже доволен — даже задумываюсь, нельзя ли было бы перепутать его вслепую с выдержанным бароло. “У бароло больше тела обычно, барбера же показывает больше кислотности в таком возрасте”, — поясняют мне. Окей, записал на подкорку.
Пока мы крутили-вертели в бокалах 1990-й, я придумал вопрос-бомбу: теперь я знаю, чем сбить с толку, чем выбить из колеи господина Президента. Он же виноградарь! “Слушайте, разве вам бы не хотелось, чтобы на этом вине было ваше имя?”. Лоренцо усмехается: “Это было бы очень замечательно, но мы — это наша большая семья. Мы — сообщество. Для нас иметь свое имя на бутылке вовсе не обязательно, потому что для нас имя кооператива как будто наше общее. Считай, что у нас у всех есть своё второе имя”.
Пока я соображаю, сказал он это как президент, потому что надо, или откровенно, Лоренцо добавляет: “Когда ты один, конечно у тебя есть вся слава и деньги, но мы черпаем очень много из большой семьи, в которой мы живем”. Ещё минут 15 я пытал его этим вопросом, поворачивая его под разными углами, но Лоренцо так и не выказал амбиций — послать всех нах и делать сингл-моно-крю СуперБарберу за 100 евро/бутылка.
