Народ против Биби Граеца

Это его поначалу выкидывали из тосканских ресторанов, это его вина запрещали в США, это он самостоятельно рисовал этикетки, это названия его вин за пять минут сделали его звездой Vinitaly, это ему угрожал президент Gambero Rosso. Биби Граец много работает, часто использует слово f#ck и sh#t, любит свою жену и троих дочерей и много смеется. На арене тосканского виноделия Биби – редкий пример человека, «с нуля» создавший новое имя за какие-то 10 лет. Возможностью не допросить этого человека было преступно не воспользоваться. Биби Граец – сам о себе, о своих винах и философии.

Вино – это история. А люди как раз запоминают истории. Через 10 лет это все, что они помнят. Вино не продается само по себе. В Норвегии есть бармены, которые ездят ко мне на виноградники на сбор, просто потому что им безумно нравится история. Конечно, можно продавать это вино годами и ни черта о нём не знать, продавать его как качественное вино, как одно из многих. И всё же, узнав историю вина, люди начинают относиться к нему по-другому.

Некоторые люди умеют быть мечтателями. Возьмите Саклинга. После ухода из Wine Spectator он попросил тосканские хозяйства по 10,000 евро за участие винами и стендом и 2,000 – за входной билет на мероприятие. Знаете, что он сделал с этими деньгами? Спустил 200,000 евро на ужин в Enoteca Pinchiorri во Флоренции, пригласил лучших музыкантов соединенных штатов. Да, каждый производитель потратил «десятку», но все были счастливы. Да, он содрал со всех кучу денег, но, в итоге, попросту их выбросил. Иной положил бы эти деньги в карман, а он не сделал ни цента на этом мероприятии – потому что он мечтатель. Вот я такой же, как он. Я – мечтатель, у меня нет цифр в голове. Я могу запросить 800 евро за бутылку своего вина – и не заработать с неё ни цента. В какой-то момент тебе приходится выбирать: банкир ты или мечтатель. Есть ли страсть? Вот в чём вопрос.

В Тоскане мы начали с нуля, это уже значит, что мы были не в себе. Это был первый винтаж, а Colore, мое топовое вино, уже стоило как самолёт. Мы веселились вовсю: для ресторанов моим условием был заказ, минимум, 24 бутылок и предоплата.

Одного моего друга буквально выкинули из ресторана, когда он предложил владельцам купить наши вина по этой схеме. Так продолжалось года четыре

У меня принципиально нет внешних винных консультантов, последний винтаж Альберто Антонини сделал нам в 2004-м. Я чувствовал, что мне надо самому выразить то, что я хочу, без помощи кого-то ещё. Сам я очень сильно вовлечен в виноделие. На винодельне на меня работает один человек, ему всего 27 лет, он мне очень сильно помогает. Мы во всем принимаем решение вместе. Ведь я не энолог и не агроном.

Как-то мы стали замечать, что на живописной открытой парковке около виноградников, с которых делается мое вино, скапливается как-то слишком много автомобилей. Присмотревшись, мы стали понимать, что автомобили странно трясутся. Выяснилось, что люди приезжают в это живописное место, чтобы заняться любовью. Да, в этом смысле наше Soffocone — по-настоящему терруарное вина. Это наш самый «активный» виноградник, жизнь там кипит в буквальном смысле.

Я не могу больше туда ездить, иначе я рискую своим браком – со всеми этими социальными медиа, черт бы их побрал!

Люди, которые покупают виноградники, нанимают для всего консультантов – консультант-агроном, консультант-винодел, сплошные консультанты. А консультант не заинтересован в риске, минимум ответственности, консультант выбирает простое решение, но вовсе не обязательно лучшее. Консультант все время страхуется. Это не тот путь, которым рождаются гениальные вина. Первое, что приходит в голову консультанту – это пересадить более молодые лозы, убрать старые. «Почему тут так мало винограда, и он при этом так дорого стоит?», – они боятся таких вопросов, как огня. Вырвать – и всё тут! Мы берем на себя риск работы с такими лозами.

Я ищу участки сам, но чаще всего люди приходят ко мне, потому что они знают, что я интересуюсь качественными виноградниками. Мне звонят с предложениями приехать посмотреть конкретные виноградники.

60-70 летние лозы – это фантастика, я работаю с редчайшими виноградниками Тосканы

Когда я рисовал этикетки своих вин, я испытывал одно чувство – отчаяние. Сначала я долго искал имя для своих вин, первым было Testamatta, я продавал вина напрямую, ездил по ресторанам с образцами из бочек. В какой-то момент мои дистрибуторы напряглись, что у меня до сих пор нет этикетки, мол, «Биби, а где у твоего вина этикетка, как нам его продавать?». Я кряхтел, потел, но не мог найти нормальное имя, я сходил с ума. Я призвал знакомого дизайнера из Нью-Йорка и попросил что-то придумать, но ничего не вышло.

В какой-то момент мне поставили ультиматум – либо давай нам этикетку, либо мы не можем больше продавать твои вина.

Это была пятница, на выходных я купил краски и стал рисовать этикетку Testamatta. На дворе был 2001-й год.  Все этикетки я рисовал сам, кроме одной, которую нарисовала моя дочь в семь лет. У меня три дочери, и жду четвертую. Надо, наверное, пореже ходить на виноградники Соффоконе.

Я бы, конечно, хотел купить собственные виноградники, и когда-нибудь я их куплю, когда накоплю достаточный капитал, но в данный момент их отсутствие дает мне определенную свободу

Цифры нашего производства разнятся от года к году. Последний год: 2,000 для Colore, 20,000 — Testamatta, около 40,000 — Soffocone, а Casamatta – около миллиона бутылок, мы используем для его производства отдельную винодельню. Soffocone и «выше» – бутилируются у меня дома, грузовик приезжает прямо туда, дети бегают в ажитации – «Папа, траааактор приехал!».

Каждый год у меня есть любимчики среди моих вин, хотя я стараюсь не пить слишком много «своего». Но за едой – почти всегда.

Soffocone можно называть вином с репутацией, но вряд ли можно назвать его культовым. Моя винодельня – это символ, потому что те, кто только начинает заниматься вином, они смотрят на меня как на пример того, как можно сейчас делать вино «с нуля».

До 2000 года я занимался другими вещами, только в 30 я стал интересоваться вином. Я не закончил школу, я учился в академии искусств.

Свободное время я стараюсь посвящать семье, путешествую, в основном, по делу. В Египет не езжу. На выходных стараюсь не работать, куда-то выезжаем с семьёй.

Я стараюсь не стать трудоголиком. Обычно в отпуск уезжаю в июле, с моим стилем виноделия август – это уже загруженный месяц. У нас виноградники разбросаны далеко друг от друга, август – месяц «хардкора», потому что вызревает верментино в Маремме, который мы собираем в конце месяца.

Моя жена меня поддерживает, точнее управляет. Не простая это вещь – быть женой предпринимателя. Конечно, она очень вовлечена в мои дела, и в курсе всего, что я делаю. Хотя сейчас дети забирают много времени, это приоритет.

Не очень просто объяснить стиль моих вин. Но для меня главные точки отсчета – Felsina, Fontalloro, Isole e Olena, Cepparello. Я знаю всех этих ребят, не то, чтобы мы близкие друзья. Чеппарелло и Фонталлоро – это главные мои «точки отсчета» в Тоскане. По имиджу мой проект совсем другой, а их вина очень традиционны. Я ближе к Солайе и Сассикайе, это большая ориентация на бренд, сильный бренд.

По структуре бренда нам наиболее близки Antinori, хотя между нами пропасть в объемах производства

У них есть Santa Cristina, у меня – Casamatta, у них Cervaro, у меня Bugia, это, конечно, не такой бренд, но у Буджии есть потенциал. Возьмите, например, Isole e Olena, у них есть бренд Cepparello, всё остальное известно гораздо меньше.  У нас же 5 брендов в одном хозяйстве. Единственный дом у которого есть пять брендов – это Антинори.  Фрескобальди не удалось создать сопоставимых брендов. Массето и Орнеллай были построены Лодовико и закончены силами Мондави. Фрескобальди просто купили готовое. Во всей линейке Фресобальди нет бренда. Даже Luce – это не бренд.

Все мои вина имею категорию IGT, Casamatta – вообще Vino di Tavola, «столовое вино». Я люблю вызов, я делаю вино «Биби Граетц». На вине Casamatta вообще нет года урожая на бутылке, это бленд разных лет. Я слышал, что некоторые хозяйства делают вино без указания года, меня всегда поражала такая концепция. Хранить запасы вин – не проблема, техническая часть не проблема, любое брунелло так хранится. Вопрос здесь в публике, вопрос в потребителе. Люди смотрят на год урожая и не находят его. В это вино входят вина пяти разных урожаев. В будущем эта цифра может меняться. В плане вкуса мы достигаем большей глубины вина, больше слоев, больше сложности. Новые вина иногда могут быть слишком простыми и плосковатыми, мы хотим избежать этого. Это вино мы все равно бутилируем раз в год, несмотря на то, что мы можем бутилировать его в разное время в течение года. Так что в плане даты розлива – это винтажное вино.

Это не Кьянти, не Брунелло, не Тоскана, это Биби Граец

Вино не обязано быть одинаковым каждый год, мы к этому не стремимся, мы, конечно соблюдаем приблизительное соотношение по содержанию сортов винограда. Testamatta и Soffocone каждый год совершенно разные, виноградники дают разный урожай, разный вкус – в зависимости от погодных условий. Casamatta мы сделали в первый раз в 2003-м. Оно ориентировано на цену, оно очень легко выигрывает соревнование по ценам. В Тоскане больше никто не делает невинтажное вино.

Мое имя, на самом деле – не Биби Граец. Я его придумал. Так, верните мой паспорт!

Я не скажу вам, кто мои друзья, а вот кто враги – могу. А то вдруг мой лучший друг захочет меня пристрелить?

Когда я задумывал Soffocone, я, естественно, был обеспокоен возможными последствиями выбора такого названия. Некоторые люди возненавидели меня после первого релиза. Угрожали разрывом дружбы и отношений, если я выйду с этим вином на рынок, речь тут об Америке. Но через некоторое время я встретил человека, которому потом суждено было стать нашим директором по маркетингу, он любил и есть, и пить, а на все остальное ему было положить. Ланч, ужин, ланч, ужин, он знает каждую собаку в мишленовском мире.

Он по-настоящему гребаная свинья. Фантастический человек, но свинья!

Когда он приехал на винодельню, он был в восторге от названия. А его жена на меня наорала, и на мужа своего – тоже.

«Пошли вы все в жопу!», и всё такое, понимаете.

А моя сказала мне – если твое вино вызывает такую реакцию – надо это делать, без раздумий.

Даниэлле Чернили – ***ак, каких мало, могу сказать точно (прим. ред. — бывший глава винной выставки Gambero Rosso). Мне никогда не давали «Трех бокалов» (высшая награда Gambero Rosso), потому что Чернилли меня не переносит. Первый год я очень хотел участвовать в GR, я ничего не знал о мире вина, было много страсти. Я презентовал на GR Тестаматту, но не Колоре, и Чернилли решил, что его проигнорировали.

При встрече он мне сказал без обиняков: «Ты меня ещё попомнишь»

 Сейчас уже GR не тот, что был раньше, «Три бокала» потеряли свою ценность, раньше если ты получал эту оценку, тебе были гарантированы отличные продажи. Сейчас такого нет. Это просто кучка фермеров с провинциальным образом мышления.

На Vinitaly мы пришли и тупо поставили бутылку на стол. Через гребаные пять минут вся Vinitaly говорила о нашем вине. И о том, что мы сумасшедшие.

Мой американский импортер завозит такие вина как Романе-Конти и Ля Таш. Как-то ему там сказали – да что нужно для создания вина? «Нужна крыша над головой, нужна вода, и насос». Все больше ничего. И это все, что у нас есть, вино делается почти у нас дома.

Я бы хотел построить красивое хозяйство, которое выглядит и ощущается как дом, где хочется оставаться. Это не так уж и просто. Мы хотим быть современным, в каком-то смысле. Но я не уверен. Все эти технологические штуки для меня загадка.

Гравитационное виноделие — это звучит хорошо, но иногда некоторый шок вину не помешает, разве нет? Тут не поймешь, где маркетинг, где реальная потребность. Биодинамика – это как религия, ты должен в это верить.

Я вообще не владею виноградниками, ни одним. Я ими управляю

Я покупаю виноград. У меня нет денег покупать виноградники. Виноградари – очень хорошие ребята, у меня со всеми отличные отношения. Такой способ управления – вполне демократичный.

У нас органическое производство, но мы не собираемся сертифицироваться, это скучно, но мы говорим об этом не из коммерческих причин.

Чтобы доказать, что у меня дома чисто, мне не нужен сертификат

Вы знаете, как выдаются сегодня сертификаты? Они просто контролируют ваши счета. Приходят на винодельню и проверяют, закупались ли какие-то запрещенные химические вещества, покупаете ли вы только органические вещества  – и так в течение трех лет. Но если кто-то хочет вчерную что-то закупить – вы просто делаете это тайно. Это лапша на уши. Естественно, в теории «контролеры» могут прийти на виноградники, но они этого никогда не делают.  Я знаю хозяйства, которые имеют официальные сертификаты, но они же мне говорят, что время от времени нарушают эти правила. Всё очень неоднозначно: есть хозяйства, которые не практикуют органику, но, очевидно, делают фантастические вина.

Нравится? Подпишись!

СВЕЖИЕ ПОСТЫ — УЖЕ У ТЕБЯ

Спама не будет, только новые посты

Антон Моисеенко

Не моё дело рассказывать тебе, что, как и почему пить. Поддержать винный диалог, пробудить винную мысль и заставить улыбаться — вот это по мне!

Предыдущее

Плевать я хотел

Следующее

Почему альбариньо лучше, чем водка