Любя, его зовут просто “кек”. Венгры, то бишь, зовут. А этот конкретный кек — родом с маленького полуострова на озере Балатон, где вулканические сталактиты торчат, кажется, прямо из мелкой воды.
Здесь его немало: в Венгрии это один из самых распространенных красных сортов. Будешь в Будапеште или где ещё, обязательно пробуй без воздержания. Кекфранкош не уникален. Австрийцы зовут его блауфранкишем, но и они, наверное, не те, кто в ответе за его появление. Немцы во Франконии, вроде как да, отсюда и “франкиш”. Хорошо сделанный Kékfrankos, как правильно писать его название, вещь сама по себе. Кто-то фигачит в стали, кто-то — в дубе, как мягкая, податливая глина, кекфранкош готов принять любые формы.
Взять, например, этот кек из хозяйства Szent Donát, под ничего никому не обещающим названием Magma. Какие шансы, что это вино делается с вулканических почв, спрашиваешь себя ты? Шансы велики! В St.Donat этот кек — капля в море, потому что ребята больше спецы по оласрислингу из субзоны Чопак. Не утомляя тебя излишними деталями (кому интересно, всегда можно прочитать), скажу лишь одно — полуострову Тихань в один момент суждено стать дико популярным своими вулканическими винами. Здесь мало места — гарантия того, что масс-маркет не зайдёт, но уникальный микроклимат и почвы, которые толкают в целом белый Балатон на эксперименты с красными — кекфранкош и кадарка будут здесь как у Христа за пазухой.
Употребив бокал Magma ’18 вслепую, можно подумать, что это пиныч — если бы не глубокий цвет, который вызывает некое подозрение. Тамаш Ковач, владелец хозяйства, говорит, что выдерживает это вино во французском дубе в течение 10 месяцев, но дубовости в этом вине не слышно, лишь отличная структура и интенсивный вкус говорят о том, что это не просто фруктовый сок (а этот кекфранкош мог бы быть хорош и безо всякого дуба).
В остальном здесь следуют текущим трендам по экстракции духа виноградника — открытая ферментация, дикие, как лани, дрожжи, без фильтрации и осаждения.
Интересно, что даже время в бочках не ворует у вина его живости (не хочу даже говорить “свежести”). Помимо восставших из двух бывших вулканов причудливых базальтовых труб, почвы полуострова богаты морскими отложениями — не то, чтобы ракушки скрипят у тебя на зубах, но ощущение чего-то такого морского не отпускает. В аромате же — специи, новая кожа и пьяная вишня единятся, не сговариваясь, в один веселящий букет.
Который пахнет не чем иным, как будущим озера Балатон.
