Тут вдруг выяснилось, что окружают меня фанаты бургундского пино нуара – с некоторых пор они завоевали Россию. Уж Москву-то – точно.
Вчера разговаривал с человеком, который любит мерло. Да, мерло. Не пугайтесь, не всё так плохо. Он, конечно, имел в виду, не мерло, а Masseto. Мне приятно было с ним перетереть. Пришли к выводу, что не обязательно, в общем-то, брать Masseto, чтобы выпить мощного, сложного и концентрированного вина и что 15 тысяч – это московский максимум для бутылки, чтобы не давить ногой себе же на горло. Такие люди в моем окружении – редкость. Мало кто говорит со мной о мерло.
Они — повсюду.
И с ними беда. Новозеландский пино им не катит, а орегонский они, видимо, ещё не распробовали. Пино нуар из Бургундии – и всё туr! Ответьте мне, почему вот этот парниша, еще вчера работающий помощником продавца в посудной лавке, сегодня заливается о своей любви к красным утончённым винам с узкого (хотя и длинного) клочка земли, затерянного где-то там, на востоке Франции? Почему, употребляя дома в трениках вполне себе vin ordinaire, на людях нужно признаваться в любви к тому, что тебе недоступно, как по деньгам, так и по объему мозга? Как говорили всем нам известные персоналии: «Я 10 лет шел к тому, чтобы попробовать Романе-Конти». Или там было 20 лет? В общем, много.
Нет, уважаемый Сандро, какие там 10 лет! Так долго мы теперь ждать не можем. Нонче любить гипер-Тоскану у нас могут только работяги из нефтегазового сектора. Пино из Бургундии – вот он, удел новоявленных винных гуру. Они уже дошли до той точки, когда всё расставлено по своим местам. Вот всеобщая мировая шняга, непонятно с каких «почвов» нацеженная, а вот – «Бургундия» с её пост-монастырскими клочками бесценной земли.
Предположу, что ключевые слова — «Бургундия» и «круто» — прививают фанатам вина и новорестораторам в винных школах и всяких интернетах люди, которые «точно знают», что всё остальное — пыль и тлен. Видимо, знать слово «Бургундия» и съездить на халяву с виноторговой компанией в окрестности Бона – необходимое и достаточное условие, чтобы отделить, наконец, зерна от плевел, говно от навоза, а Жевре – от Центрального Отаго.
Тренд ясен.
У нас любят всё «гипер». Если тачка – то никак уж не малолитражка, а монстрежный Лексус или там Субару, чтобы жужжала помощней и чтобы первым в столб на светофоре. Но если меня спрашивают, что я люблю есть, я, пардон, отвечу «котлеты», а не «фуа-гра». Обманывать других и казаться крутыми у нас является нормой испокон веков. Меня удивляет САМОобман. Ну, ты ведь сам знаешь, что ничего ты в этой Б****** не понимаешь, а упиться винишком попроще тебе быстрей, доступней и надежней. Зачем же «своим» про «Б» навешивать? Ведь так можно и на понимающего наткнуться, который спросит, какой аппелласьон, какого года и кого кроме пары крупных негоциантов ты знаешь из тех краёв? Нужен ли такой мазохизм, say I?
Признайся – чисто для разнообразия – в любви к каберне или, там, к гренашу. Или к торронтесу с лагрейном. Как-то оригинально, а? От души! Не круто? Это я понимаю.
