В канун рождества в Вероне шёл проливной дождь. Поэтому я решил поехать в Соаве. Там тоже шёл проливной дождь, но с одним отличием. Туда, в Сан Бонифачио, где и находится винодельня, приехал Стефано Инама, знаковая фигура вулканически-сталактического региона. Как я это понял масштаб фигуры? Не догадаешься — поговорив с ним лично.
Двухчасовая встреча пролетела незаметно. Стефано не лезет в карман за словом, не прячется за громкими, но пустыми фразами и не спрашивает “Ну как тебе?” после каждого вина, которое ты с ним пробуешь. Это избавляет от необходимости неловко конвертировать эмоции, испытываемые от его вин, во что-то, чем они не являются. В винах чувствуется понимание общего вектора движения винодельни, как бы глупо это ни звучало. Стиль Инамы определяется вслепую. Пусть это и большие слова (и откуда мне знать, чего хочет винодел?), но точно передающие возникающие ощущения.
Инама стоит у руля винодельни с 1991-го, а его отце — Джузеппе — начинал в 60-х. Поколениями они не хвастаются, и это вызывает неподдельную радость. “Все наши вина очень соленые. И очень минеральные”, — говорит Стефано, и в бокал льётся его классика жанра — Vin Soave 2016. Мимо этих этикеток нельзя пройти мимо, не захотев утащить с собой на память, их нарочито театральная прорисовка оставляет ощущение того, что ты приехал погостить на дачу к зажиточному древнему римлянину. Стефано подходит к своим белым вполне радикально — приветствуются только моносортовые версии: гарганега (которая выпускается уже в четырёх разных ипостасях), два вулканических совиньона Vulcaia и Vulcaia Fume и шардоне, которое так оригинально и называется — Chardonnay.
“Я начинал лишь с двух вин, одно было вот это Soave, а второе — Foscarino, которое у тебя сейчас будет в бокале. Monte Foscarino — наше оригинальное крю, позже мы купили немного виноградников в Monte Carbonare. Так что мы с самого начала делали два Соаве. Минеральные и цветочные — это два ключика к их разгадке”. Vin Soave, которого из белых делается больше всего, не противоречит этому утверждению — но язык не поворачивается назвать его “базовым”. Изящно-цветочное, с приятной миндальной горчинкой, оно не оставляет шансов отказаться от его употребления как в радости, так и в печали. Правда, говорят, вино в печали — не лучший помощник.
Стефано плескает в бокал Vigneti di Foscarino. “Foscarino — это старая пергола и холмы, обращенные на восток”, — разглагольствует Стефано с подозрительным британским акцентом. Про Фоскарино я слышал немало — название этого крю фигурирует не только на этикетке вин Inama. Есть уже в зоне Soave Classico свои “золотые жилы” — признанные всеми терруары. “Это вино не обязано проводить годы в бутылке, чтобы показать себя. К нашему счастью, вина Соаве начинают раскрываться достаточно быстро.”
Foscarino 2015 блещет минеральностью, и оставляет ощущение, что не зря я притащился сюда в дождь. В отличие от чуть более скромного собрата Vin Soave, это вино уже подойдёт для вдумчивой медитации с бокалом, хотя медитацией я никогда и не занимался. Известно, что надо правильно дышать, а с этим вином правильно дышать будет только легче.
Единственное, что я могу написать про классное вино: “Классное вино, хочу пить его снова!»
“Лично я предпочитаю появляться в ресторане с вином, которое уже полностью раскрылось, чтобы не встречать реплик вроде: “Не, это вино слишком молодое!” или “Аааа, ты его слишком рано открываешь!”, — говорит тем временем Инама. Я внимательно слушаю, сдерживаясь, чтобы не спорить. А где же винтажи, где терруарная разница от холма к холму, где сложность, думаю я про себя дурацкие мысли. “Вот возьми хотя бы рислинг — посмотри, на какую высоту подняли его немцы! Чем же вы хуже?”, — я замечаю, что уже говорю вслух.
Стефано крутит головой: “В Италии на первом месте всегда стоит еда, в отличие, например, от Германии с её рислингом. Здесь вино должно сопровождать еду. Во Франции магия — в вине, в Италии — в еде, а вино её сопровождает. Это мне подтверждают и мои французские консультанты, которые Италией весьма впечатлены. Знаешь, столько французов приезжают и уезжают с машинами, груженными едой?”.
Для меня это новость. Я даже начинаю переживать за французов. У них кончилась еда? “Да, у них есть прекрасные продукты, но не в таком количестве и разнообразии. А рислинг вообще не просто с чем-то сочетать: ты пьешь бокал — и не хочешь есть! Здесь, в Италии, рислинга не продать и бутылки. С итальянской едой не нужно кислотных вин, наши вина тебя не кусают за язык и, при этом, сохраняют свой солёный стиль”, — говорит Инама. “В 70-80х, Соаве было эквивалентом сегодняшнего пино гриджо, сейчас есть пино гриджо и это хорошо, мы сейчас, фактически, строим регион с нуля, своего рода вторая невинность”.
Для усиления эффекта от Foscarino, Инама выкатывает ещё одну стопроцентную гарганегу — Vigneto du Lot, Soave Classico. Инама верит в Классико как никто другой — именно поэтому он всегда был настроен на статус DOCG для этой ограниченной исторической субзоны, вино в которой делали римляне уже пару тысяч лет назад. Если кто забыл, Soave Classico пока ещё носит более скромный статус DOC. Что, естественно, не мешает делать в этом аппелласьоне такие интенсивные и серьезные вина как Vigneto du Lot: со структурой, завидной глубиной и яркой цветочной палитрой.
Я начинаю, было, что-то писать про вино. Стефано усмехается: “А я обычно я не делаю дегустационных заметок, потому что единственное, что я могу написать про классное вино: “Классное вино, хочу пить его снова!”. Вино должно быть описано одним словом — «нравится», «не нравится». Хочу я его купить или нет? Сладкие тона миндаля, в сопровождении…. слушай, тебе вино нравится или нет?”.
Мне вино нравится и, глядя на это (и на мой постоянный ной про более выдержанные вина), Инама уходит в казематы в поисках чего-то постарше. Чем-то постарше оказывается магнум Foscarino 2010. Ну вот, наконец-то! Семилетняя гарганега оказывается вином, которое должно быть на рынке сегодня, сейчас, в этот момент, adesso и pronto. Любые увеличительно-ласкательные итальянские слова подойдут: вино сложное, как пасьянс “Косынка” для пятилетнего. Это шершаво на языке, как пластинка Wrigley’s. Это структурно, как тетрадка ученика-ботаника, у которого все норовят списать. В общем, это вкусно и красиво. Про себя я ставлю Стефано плюсик. Как советское «Заслужите похвалу». Заслужил!
Я не мог не спросить Стефано о будущем таких вин. Несмотря на мой горячий восторг и оптимизм, Стефано старается вернуть меня на землю: “Пока что мало кто спрашивает даже старые винтажи Vulcaia Fume, несмотря на высокие оценки WS. Есть, конечно, фанаты. Дополнительно выдерживать эти вина здесь, на винодельне, невероятно дорого: в Италии ты разоришься только на счетах за электричество для поддержания нужной для белого вина температуры в летний период. Нам нужны энтузиасты и ещё одном поколение виноделов, как минимум. Мы можем с тобой сколько угодно романтизировать про наши вина и их потенциал, но реальность пока что иная”.
Я клятвенно заверил Стефано, что ещё одного энтузиаста он уже нашёл, и бодро покидаю предрождественскую винодельню, прихватив магнум Vigneti di Foscarino 2010, которых у Инамы в погребе осталось смешных 18 штук. Ещё раз, прописью: восемнадцать.
