Когда шардоне — это не шардоне, пино гриджио — не пино гриджио, а рибола — не джалла, значится, перед нами производитель этого новомодного “оранжевого” вина. В данном случае — сбежавший с родины француз, подкаблучник, повелитель терракотовых терруаров, Жан-Мишель Морель, вместе с супругой Катей Кабай (русские корни имеются), фигачащие ряд вин, на которые в мире есть определённая мода и весьма скромный спрос. Соблазнившись приглашением выпить необычного прямо с утра, о котором десять лет назад ни ты, ни я ничего не знали, рапортую с поля боя.
“Оранжевое” нынче на слуху у хипсты и у сомелье. Вчера мне его впаривали в ресторане: мол, вот так делали вино до исторического материализма, 8000 лет назад. Обычно этим познания об этом вине у продающего и ограничиваются. У производителей “оранжевого” всё упирается или в Грузию (там случился ревелейшн и инсайт), или в словенски-итальянский gang под руководством товарисча йоушкина-Гравнера, в общем, куда ни ткни, одна буква — буква, и та — Г.
Естественно, “оранжевое” вино — это не шиза. По крайней мере, так утверждает Жан-Мишель Морель. Видимо, его об этом часто спрашивают, да и я сижу напротив него весь такой недоверчивый и кручу в бокале яркого цвета нечто под названием Amphora 2006, неохотно сползающее в оранжевую бездну по стенкам бокала бургундской формы (это неслучайно, именно сложной дубовой Бургундией воодушевлялись “отцы” оранжевых вин в 80-х).
На вопрос о том, нормально ли пить это вино в столь ранний час (стрелки показывают полдень), Жан-Мишель имеет заготовленный ответ: “Каэш, с утра самое оно. Это как коньяк — его лучше пить или с утра или вечером”. Вопрос о стилистике вин и выборе амфоры у Жана-Мишеля кардинально упирается во вкус. “С какого чёрта вино, которое ты пробуешь, должно пахнуть ананасом, яблоком, бананом или чем-то ещё? Оно должно пахнуть виноградом! Возьми прошутто, оно тоже проходит ферментацию и пахнет при этом не ягодами, а мясом!”. Я задумался: если я хочу вкус винограда, Жан-Мишель, я буду есть виноград, а не пить вино. Глотнув для храбрости ещё 2006-го, сказал “Не убедил!”.
Терракотовый терруар
Если есть, за что уважать братьев, делающих “оранж” — так это за выдержку и долготерпение. Во-первых, они (Жан-Мишель) держат вино в бутылках 8-10 лет (это уже после двух лет в амфоре и бочке), во-вторых, при выдержке в амфоре теряется около 20% вина в год (ибо амфора дышит сильно круче, чем бочка в Шотландии, где на “долю ангелов” стандартно улетает около 2% спиртов), в-третьих, героически таскают свои амфоры на закорках из-за морей и океанов (это я про Грузию).
В общем, Ampora 2006 от словенской Kabaj — это поток интересности, помноженный на цвет радости. Чай-не чай? (“Чай!” — говорит Жан-Мишель). Чай, но только на вид. Говорят, оранжевые вина делаются в оксидативном стиле (вспомнив потери 20% за год, охотно веришь), но в этом бленде мальвазии, риболы и фриулано нет серьезного намёка на окисленность.
Сидим. “А терруар тут есть?”. “Есть, конечно, терракотовый терруар”. И в этом ответе — вся правда об амфорном вине. Специфика его технологии производства, скорее всего, перебьет признаки “терруара”, а отличить одно терракотовое вино от другого возьмется тот, кто хорошо фрикует по оранжевому. А что тут странного? Ты хорошо отличаешь один ботритис от другого?
Рыжее-странное, но так надо по сценарию. Попробовать — и не разочароваться среди квеври-вин, сделанных не ради вкуса, а ради квеври. Ну да, тупо-ради-квеври. Когда на тебя давят 8 тысяч лет идиотизма, сложно выйти из колеи. Жан-Мишель взял — и вышел. Дай пять!
