Что такого в этом “недовине”, с два раза более низким алкоголем, если сравнивать, например, со вполне обычным шестнадцатиградусным амароне? Всё такое!
А что такого в вине с 8 градусами алкоголя, которое по ощущениям похоже больше на виноградный сок, чем на proper wine? Зуб даю — пока не попробуешь — не поймешь.
Из фразы Riesling Auslese Mosel Graacher Himmelreich 2009 мне понятно только то, что это сладковатый — а то и тупо сладкий — мозельский рислинг. Интернет услужливо подсказывает, что J.J. — это круто: аукционы, нереальные бабки за вино с сомнительным названием Jon. Jos. Prum. Не, не так: Prüm. Расставил точки на ю.
Мозель — это там, где крутые холмы почти перпендикулярно сбегают в реку, это там, где сломать шею на винограднике — как два пальца (о чем упоминал в предыдущем материале).
Это там, где при слове “терруар” тебе тащат кусок известняка или, скажем, голубого аспидного сланца
И пытаются доказать, что сланец каким-то магическим образом попал в бокал с “королем белых”.
Впрочем, неважно всё это. Сделав глоток золотистой жидкости, понимаю, батон и правда не нужен — тут бы куру в кисло-сладком соусе или там, перепела с немецкой квашеной капустой. Auslese 2009 года выпуска — это невидимый глазу тюль, который, на самом деле, ничего не прикрывает: соседи нагло таращатся в окно твоей души и отпускают едкие комментарии.
Я не думал, что vitis vinifera способна на такое. Это легко и минерально, это цитрусово и с легкой перчинкой. Это базарный молдавский день и запах абрикоса. Чёрт с ним, с алкоголем, это вино “можно и нужно” в любом возрасте.
Употребить до 2038-го, говорите? Так ужеж. И не нужно полбатона!
