Поверхностно может показаться, что Фабрис Бернар — это парнишка, которому основательно повезло в карты: ходит, тусуется, чего-то смеётся, водит туристов по подвалам. Если всё же присмотреться, семья Бернар встроена в мир Бордо так же основательно как пустившая глубокие корни лоза — просто так не вытащишь. Так, Оливье Бернар — владелец бордоского оплота белых вин Domaine De Chevalier, Кристоф Бернар — управляющий негоциантом SoboVi, Эмерик Бернар — управляющий Valdronne, а Жан Бернар — в ответе за финансы всей семьи и дистиллерии Lucien Bernard. До недавнего времени Патрик Бернар, отец Фабриса, был управляющим Millésima — не совсем обычного бордоского негоцианта. В 2016-м он, однако, посчитал, что сын готов к “взрослой” жизни и оставил себе лишь управлением финансами группы вместе с Жаном.
Если ты не первый день живёшь, то в курсе, что негоциант (или, в профессиональном сленге, “негос”) — контора, которая что-то покупает у бордоских замков и перепродаёт остальному миру. “Не что-то, а вино!”, — скажешь ты и будешь трижды прав. Перепродаёт, впрочем, не кому попало (“кто попало”, как известно, бордо не покупает), а другим конторам — импортёрам, дистрибьюторам, ресторанам. На фоне таких негосов Millésima стоит несколько особняком — именно Патрику Бернару во время кризисных миттерановских времен во Франции пришла идея “бомбить” не компании, а живых людей — французов-частников, директоров крупных корпораций с деньгами и здоровым аппетитом.
“Они начали с обзвона и рассылок людям по каталогу, где были перечислены владельцы самых крупных компаний Франции; как ты понимаешь, с адресами почты”, — рассказывает мне Фабрис Бернар. “Так родился частный бизнес Millésima. Когда Францию накрыл кризис и забастовки во времена Миттерана, мы решили расшириться на другие страны Европы и начали с Бельгии. Так Millésima стала международной компанией”.
Выход на частных клиентов среди негоциантов — дело не самое обычное: традиционная цепочка посредников обычно включает местную компанию-импортёра или дистрибьютора, который за своих клиентов горло перегрызёт даже французам. Нашим, российским, пока что сказочно везёт, что рынок, де-факто, закрыт для прямой доставки вина в страну. В остальном же цивилизованном мире Millésima — активный игрок наравне с локальными дистрибьюторами.
Цифры Millésima:
- 2 500 000 бутылок на постоянном хранении в главных погребах Бордо
- около 12 000 вин в каталоге
- 12 500 бутылок в больших форматах
- 150 000 частных клиентов по всему миру
- 25 000 доставок в год
- средний чек: €1,000
Если ты далее заинтересуешься деятельностью типичных негосов, то увидишь, что для обычного “юзера” эти конторы не особо прозрачны: ни нормальных коммуникаций, ни сайтов, ни черта. Да и зачем? “В 1997-м мой отец уже создал свой веб-сайт, к которому можно было получить доступ по допотопному протоколу” — рассказывает Фабрис историю успеха компании. “Конечно, это был не сегодняшний интернет, но отцу удалось привлекать заказы даже через этот примитивный интерфейс. В 2007-м году интернет заказы занимали уже около 10%. Тогда мы поняли, что интернет — важный элемент бизнеса, и сейчас 95% нашего оборота приходит через него”.
Если всмотреться в деятельность группы Lucien Bernard (это имя гордо значится на красивом здании — главном складе Millésima в Бордо), то становится понятно, что ноги компании растут из производства дистиллятов и спиртов. Лишь в 80-х случился у неё сдвиг по фазе в сторону, сначала, виноделия, а затем и торговли “голубыми фишками” региона. Millésima продаёт вино напрямую частным клиентам — а потому бродить по хранилищу крутого вина вдвойне интереснее.
“Каждые 5 лет мы удваиваем наши обороты”, — говорит Фабрис. “Millésima чувствует себя очень хорошо, мы активно работаем в среде любителей вина и частных покупателей, используем соцсети, рассылки, все возможные каналы. В этом наше отличие от многих негоциантов. В наши погребах хранится 2 500 000 бутылок вина, на сумму больше чем 100 млн. евро”.
Склады Millésima — тысячи квадратных метров, сотни тысяч бутылок. Да, вокруг красуются имена, от которых у любителя Бордо засосёт под ложечкой, но средняя цена продаваемой бутылки здесь — лишь 53 евро. Клиент Millésima в массе своей покупает не супер-дорогие вина. “Купить бутылку Первых Гран Крю всё ещё имеет смысл в ан-примёрах”, — говорит Фабрис о системе, когда вино продаётся ещё до попадания в бутылку (en-primeurs). “В конце концов, в этом их смысл. Но дело не только в шато, но и в брендах. Вино может стоить и €20 в закупке, но спрос на него в ан-примёрах будет очень большим. Всё зависит от бренда и от винтажа”.
Мы заходим в особую часть погребов Millésima — место хранения бутылок больших форматов — предмета особого слюноотделения страждущих. Здесь всё красиво, маргоша на маргоше, красота и подсвеченные ящики да ступеньки. Здесь попросту приятно находиться и вопрос о том, не провести ли здесь ночь, возникает сам собой. На ночь, однако, всё уже занято — на складах постоянно проживает две семьи, которые бдят за бутылками и системой охраны. По секрету мне также намекают, что, даже если тебе удастся упереть ящичек вина, далеко ты с ним не уйдёшь — за прилегающей улицей внимательно наблюдают путаны. Этот интересный факт несколько оттеняет плохие новости.
Я интересуюсь у Бернара, как тут дела с порош… тьфу, с поддельными винами, которые время от времени взрывают мозг аукционным работникам и коллекционерам с бабками. “Мы всегда покупаем вино в хозяйстве, а не на вторичном рынке. Больше, чем это, мы дать клиенту не можем, это и есть наша гарантия. Проблем пока не возникало”, — убеждает Фабрис. “Вообще-то очень сложно давать советы частным клиентам, потому что ты не знаешь, как они пьют вино. Любишь ли ты старые вина? Это вопрос сугубо личный. Многие предпочтут 2014-15-16, а не старьё. Некоторые не хотят пить Бургундию 1999-го, а мы от них прёмся! На мой вкус великий винтаж должен вызревать, минимум, 20 лет: сегодня можно начинать пить 2009-й, но даже и это рано, лучше пить что-то из ранних 2000-х. Не особо удачный год создан для того, чтобы дождаться удачного. Сегодня ты можешь пить 2013-й, но не трогай 2015-й и 2010-й. Всё дело в балансе танинов, кислотности и фруктовости. Вот и всё!”.
