Любить дорогое вино особенно просто, когда его наливают бесплатно. Раньше я бы посчитал такое отношение свинством, уделом манерных. Раньше я думал, что цена-качество — это какая-то реальная категория, которую можно применять в реальной жизни — в ресторане, в винном бутике, в пивном ларьке, на лавочке у подъезда. Космос всё расставляет по своим местам — оценивать вино, исходя из его рыночной цены не имеет никакого смысла.
Сколько ты готов отдать за вечер с другом, с подругой, с любимым человеком? It depends. Обычно “дипендз” упирается в твой доход, при хорошем раскладе — в доход родителей. А поскольку зарплаты и родители у нас разные, то пить вино за 300 евро / бутылка — не только не зазорно, но и похвально. Ведь неспроста оно столько стоит, ребятушки? Кто не хочет влиться в историю мирового виноделия?
Я к тому, что раньше я с умным видом спрашивал, сколько это стоит и кривил рот (и другие части тела), если стоило это “неоправданно”. Как профессионал и гедонист, ты обязан перестать смотреть на цену вина. Кесарю — кесарево. Осталось им, гедонистом, стать.
Пашут как лошади
Весенний гон приходит даже на виноградники Бордо. Поют птички, пашут лошадки, меж цементных чанов шустро бегают француженки. Сердце на этикетке молодых вин Сhâteau Calon-Ségur начинает биться. Французы работают — это видно даже не по лошадям, а по штабелям сыров, выстроившимся передо мной, а я перед ними стою с тарелкой и в муках выбора пускаю слюни. Да, тут определённо живут ничего не делающие миллионеры.
В Сhâteau Latour высаживались инопланетяне, и невозможно передать ощущение нереальности происходящего, когда смотришь на башню, которая возвышается над виноградником, в чистом поле, а потом пробуешь сбалансированные, яркие вина, которых при словах “топовое бордо” ну никак не ожидаешь. “Жевать танины”, как любят выражаться про них, здесь не приходится ну ничуть и это было одним из главных сюрпризов.
Бордо и замки
В первый раз в Бордо стрёмно от невероятной красоты места. Это не Рим, где она — красота — давит со страшной силой и убивает своим масштабами. Тут как-то более по-человечески подошли, оставляют в живых. Места здесь много для любых активностей. Замки (они же шато) — шоу не для слабонервных, тут и навороты, и датчане с британцами, но уютом Тосканы как-то не пахнет. Нет тебе ни гамаков, ни удобных плетеных кресел во дворе, всё роскошно-красиво, но в целом как-то бессмысленно-наворочено. Не льют ни просекко, ни франчакорту. Иногда кажется, что это лубочная красота музея под открытым небом, куда приходить надо разодетым и с толстым кошельком. Ну ладно, не всегда с толстым, но всегда — с кошельком.
Дегустация молодых вин, которая у них зовётся en primeurs — замечательная витрина классовой сегрегации винного мира. Сегрегации виноделов, которых кто-то 150 лет назад назвал лучшими, сегрегация винных критиков (сливки общества типа Паркеров, Саклингов и Робинсонов пробуют первыми, отож!), сегрегация потребителей (а ты можешь позволить себе стобалльное или, скажем, заложить его в погреб на 20 лет — и дожить до дня распития?).
Ан-Примёр: глазами и ртом
Для посетителя с ан-примёрами всё просто — заехал в замок, попробовал, проваливай! Иногда к тебе выходит менеджер, или даже директор хозяйства. Все чинные до скуки, люди в костюмах. Большие бабки требуют ходить при параде, а ан-примёр для них всегда, видимо, праздник. Тут нет места крестьянам в галифе с отцовского плеча, хотя может они просто так умело шифруются? Приятно встретить просто так Коринн Метцелопулос с собачкой во дворике Chateau Margaux и тупо сказать «Привет», приятно прорваться сквозь пафос и набить рот вонючим сыром, запивая его 2007-м, волнами растекающимся по телу.
Впрочем, копнув поглубже и заехав не к самым распальцованным гранкрюшникам, понимаешь, что жизнь тут всё же есть. Есть живые люди, готовые общаться о жизни и рассказывать о вине и не о вине, есть. Как говорится, “разные люди ехали в вагоне-ресторане”.
Я не собираюсь никому говорить, что пить, а что не пить. С Grand Crus мне понравилось ощущение сопричастности к чему-то великому. Да, цены на эти вина никак не связаны с их реальной стоимостью, но ведь это же и прекрасно!
Особенно это относится к налитому у меня в бокал белому сухому Y d’Yquem 2014. Бордо оказалось другим измерением во всех смыслах. Я думал, после тосканских замков меня ничем не проймешь, но нет — оказалось, что использовать два пальца в Бордо на селфичках гораздо более логично: на имидж тут выкинули сотни, если не тысячи состояний. Один Deus знает, окупается ли хоть что-то из этого. Шато Латур, шато Лафит-Ротшильд, шато Марго, шато Кирван, шато Кос д’Эстурнель — богатство можно пощупать, оно сделано из дорогого дерева, стали и цемента. По углам распиханы оригиналы от известных художников, которым больше нечем себя занять, как рисовать винные этикетки. Как думаешь, сколько получил Шагал за работу над Мутоном? Говорят, что нисколько — работал за вино. Верю.
Пьер Люртон — типичный чувак из басни модного 10 лет назад Фредерика Бегбедера — костюмчик сидит, расстегнутая на пару пуговиц (сверху) белая рубашка. Короче, успешный менеджер, коим ты можешь восхищаться, а можешь и ненавидеть — зе чойс из йорз. Я не знаю, что он думал, когда, схватив его за пуговицу, я приставил его к стене шато с вопросом “А расскажи-ка про Yquem человеку, который никогда про него не слышал?!”. “Вот прям никогда?”, — удивился менеджер среднего звена. Я был твёрд, я приказал Люртону отрабатывать нехилую зарплату.
Пробовали мы и сотерн, и сухого белое Y от великого шато. От него мир перевернулся, и я окончательно и бесповоротно уверовал, что вино — это вино, а деньги — это деньги, всего лишь реалии другого уровня, прихоть рынка, причуда мгновенья. Плевать на них и всё тут. А выход — он есть всегда, потому что есть и другие замки, и великие другие замки и даже (почти) адекватные цены. Ну чем охренительное бордо за 35 евро на полке может быть плохо?
Пройдут годы, прежде чем ты научишься отделять мух от котлет, но ты научишься, и вот тогда начнешь с удовольствием пить эти Бордо. Когда тебе просто так льют в бокал историю — не выкаблучивайся, а пей!
Арт: Marina Capdevila
