Взяв в AQ Chiсken бокал розовой кавы — совершенно вроде бы обычной кавы от Codorníu — задумался: где я был раньше? Почему не смотрел в сторону кавы? Потому ли, что непонятно, что это и откуда? А может потому, что никогда я не был, там где каву делают? С этой мыслью я добил бокал отличного, надо сказать, розе. Через месяц я выгрузился в аэропорту Барселоны, съел вечером рёбер с красным приоратским Scala Dei, а с утра, немного протрезвев, поехал знакомиться с самым старым хозяйством Испании.
Встречали нормально — из резных дверей с магической надписью золотом вышла испанская женщина в красно-чёрном и стала танцевать фламенко, умело щёлкая кастаньетами. Я в ужасе проснулся — за окном барселонского отеля уже гудел центральный продуктовый. Que horribile — подумал я про сон и пошёл навострять лыжи. В Барселоне я был впервые.
От центра города, пахнущего морем и цветами до исторических погребов, которые отгрохал в 1890-х архитектор с абсолютно непроизносимым именем Жузеп Пуич-И-Кадафальк (мамочки, это что, каталонский?), рукой подать: Google пишет, что дойти пешком можно за 9 часов 18 минут. Я решаю сэкономить время и еду на машине. Мы попадаем в Пенедес, знаменитый, как утверждается, регион для производства кавы, хотя делать её можно и в других регионах. Вокруг, как и можно было ожидать — виноградники. Тишь, гладь, щебечут птицы и +25. В Москве в этот день льёт майский дождь со снегом, а потому мне вдвойне хорошо. На воротах — действительно золотистого цвета надпись, но никто не отплясывает фламенко, и, тем более, в кокошнике. Вообще здесь нет никаких признаков, что мы находимся на территории бодеги, с которой в год вылетает в свет 40 миллионов бутылок кавы. Что-то они скрывают. Ничего, сейчас выясним, думаю я — и тайно врубаю диктофон.
Если ты хочешь быстро понять историю дома Codorníu, то вот тебе самая краткая версия изо всех возможных: 1551 — упомянули, 1659 — поженились, 1872 — сделали первую, 1888 — завоевали, 1895 — построили, 1897 — получили, 1920 — экспортировали, 1959 — отрекламировали, 1984 — отШардонировали, 2002 — отПиноНуарили. В 2017-м приехал я и всё испортил.
Так нет же, не всё!
Много. И в тельняшках
Каждые четыре года старейшая в Испании винодельня Codorníu, что в 30 минутах езды от Барселоны, закрывается на несколько дней ради того, чтобы сделать вот такое фото. В хозяйство съезжаются стопитьсоттыщ родственников клана Codorníu-Raventós и примкнувшие к ним прихлебатели под чужими фамилиями :-) А с 1551 года их накопилось немало. Скажем, на этой фотографии 520 родственников (честно, не проверял). То есть, получается, что в клане очень высокий КПД: около 100 родственников на 100 лет.
Чтобы точно знать, где кто должен стоять, родственникам определяется номер и табличка. Народ загадочным образом размазывается по фотографии. К счастью для компании, не все они являются держателями акций винно-игристого бизнеса. Мне, чтобы сделать фото этой фотографии, никого не понадобилось собирать — только себя в кучу, чтобы стоять, не шатаясь, после дегустации отличной, прямо скажем, кавы Jaume de Codorníu.
Ровно под тем местом, где я сижу, расходятся в глубине фирменные шахты, где раньше выдерживались бутылки кавы — это 4 уровня глубины и 30 километров красоты, заботливо подсвеченной фонариками.
Мы спускаемся вниз. До того, как Жузеп Равентос сгонял в Шампань и заразился там идеей сделать то же самое в Испании, в Codorníu делали вино уже лет 400, только не игристое. Сладкие вина были особенно в почете, мне говорят, что хорошо шёл мускатель. Сегодня Codorníu является не только одним из крупнейших производителей кавы, но и крупнейшим владельцем собственных виноградников, их в хозяйстве аж 3200 га. Естественно, этого маловато, чтобы удовлетворить немалые потребности, а потому ещё большая часть винограда покупается у виноградарей, с которыми заключены контракты. Лично я не испытываю с этим никаких проблем — если люди умеют работать с виноградарями, свой виноград или не свой, не имеет значения, кроме как эстетического. Ну а эстетики тут хватает и другой.
Пока мы идем по залитому солнцем двору к зданию, где больше столетия назад уже делали каву, мне рассказывают про Жузепа Равентоса — вернувшись из Шампани, он решил не мелочиться, и стал делать Champagne Codorníu (в Испании это слово коверкают до неузнаваемости: “чампан”) из местных сортов винограда — макабео, щарелло и парельяды. Жузеп явно был поклонником автохтонности. Но знал ли он это слово?
Падре, а что там внутри?
Когда мы заходим внутрь длинного кирпичного здания: меня накрывает чувство сопричастности великому: в огромном пространстве, разделенном арками из красного кирпича, волнами струится на пол яркий солнечный свет. Если бы отсюда убрали бочки, я бы подумал, что попал в гигантский собор. Но бочки тут есть и я понимаю, что я все же на винодельне. История сочится тут изо всех дыр — от старых цементных танков по бокам (для осветления вина) до древних корявых бочек из грубого дерева, возвышающихся посередине зала. Когда-то тут штабелями друг на друге стояли бочке в куда большем количестве: будущая кава выдерживалась в дубе.
Сегодня основное производство Codorníu находится в соседнем здании, совмещенном с историческим подземными тоннелями. Удивительно и другое — уже в начал XX века у проектировщиков хозяйства было четкое преставление о гравитационном виноделии — виноград принимался и давился на верхнем уровне, а сок спускался вниз, где, в итоге, попадал в бочки. Может это и не big deal, но всё же, слушая сегодняшние восторги при слове “гравитационный” так и хочется сказать: ребята это делали уже полтора века назад.
Последний раз это пространство использовалось для целей виноделия в 70-х, потом были построены мощности по соседству. Сегодня сюда стоит приехать просто чтобы почувствовать, как это было и понять, насколько масштабна была задумка для того времени. Звуки охотно отражаются от кирпичных стен и я представляю, как бы звучали здесь “Времена года”. С усилением бы звучали, значить.
Потоптавшись у бочек и пройдя через гулкие красивые залы, мы начинаем спуск вниз, в прохладные галлереи, которые на пяти уровнях раскинулись во все стороны на расстояние 30 километров. Для посетителей тут даже есть специальный способ передвижения — поезд, который научили передвигаться по галереям. В одной статье на русском языке писали, что поезд нужен, потому что передвигаться тут затруднительно. Это, конечно, чушь: тоннели содержатся в идеальном порядке и чистоте, передвигаться тут нет никаких проблем. Поезд нужен исключительно для туристических забав — почувствовать протяженность тоннелей так куда проще. Сегодня в этих тоннелях выдерживают лишь незначительную часть производимой кавы — например, в погребах внизу ждут своего часа бутылки замечательного вина Jaume de Codorníu. Да, именно вина — но об этом чуть позже. А пока я запрыгиваю в поезд и с грохотом несусь по подземельям. Если не высовывать руки, то это вполне безопасно.
Чтобы ориентироваться в подземельях и бесконечных коридорах, галереи названы своими именами — Майорка, Барселона, Альфонсо XIII и т.п. Пока здесь не появилось электричество, работяги передвигались по подвалам со светом свечи — вот это было пострашнее, чем кошмары на улице Вязов. С появлением генераторов в начала XX века, Codorníu стали не только обеспечивать им свое производство (генераторная комната с оборудованием сохранена), но и стали давать энергию в близлежащий городок. Добрые люди!
В этих коридорах рождалась вся индустрия игристых вин Испании — многие бывшие сотрудники компании стали позже основателями своих собственных виноделен, вон, сколько Равентосов развелось! В подвалах находим и нереально круто выглядящие предшественники электрических жиропалетт, которые сегодня автоматически поворачивают целые штабеля бутылок, чтобы осадок постепеннее собирался у горлышка (фр. ремюаж, он же англ. риддлинг). Эти конструкции похожи на гигантские салазки — нужны усилия нескольких здровяков, чтобы повернуть такую палетту и поменять угол бутылок. Сегодня всё это делают машины.
Их пecочница
Мне быстро надоело болтаться в темноте. Выбравшись и щурясь на яркий свет, застаем за обсуждением вин сеньора Брюно Коломера Марти, который надел шапку Мономаха в 2008-м году и с гордостью несёт сию чашу сквозь меняющиеся потребительские симпатии и винодельческие реалии. Брюно — в Codorníu главный по тарелочкам, хефе де продуксьон, винодел и, по всей видимости, мега-мозг. Чтобы поздороваться и рассказать пару слов о замечательной “песочнице Кодорню”, он отвлекается от важной встречи с директором по производству Всея Группы. Я польщен и, не стесняясь, требую немедля рассказать мне все страшные секреты, не сходя с места. Бруно тушуется и указывает на “песочницу” — это я так обозвал место, где виноделы Codorníu проводят эксперименты со всякими винными устройствами и, заодно, делают топовые кавы Jaume de Codorníu, Gran Codorníu и вина линейки Ars Collecta. Фактически, это R&D центр, где рядом стоят ультрасовременные микро-танки и (етить!) амфоры, бочки и цементные кубы, прессы сверхлегкого давления и прочие непонятные мне девайсы. Всю эту мутотень отгрохали в 2013-м.
Для своих топовых кав тут юзают отдельные инструменты и отдельные виноградники. Естественно, только ручной сбор и только свои собственные. При мне также помянули, что собирают ночью, когда никто не видит. Я всё понял. Здесь же, в “песочнице”, живут семь цементных чанов, двадцать микровинификаторов из нержавейки по 2000 литров и ещё дубовые бочки. Все процессы с вином происходят только за счёт сил гравитации (в частности, рэкинг).
Для выдержки топовые кавы отправляются в старую зону шахт, на минус пятые уровень (20 метров вниз). Там им прохладно и хорошо, они выдерживаются в пюпитрах с ручным ремюажем. Постепенно я начинаю завидовать этим бутылкам и тоже хотеть ручного. Но нет, мне дают понять, что успеть на самолёт я могу только в том случае, если сейчас же свалю отсюда, продегустирую вина, схомячу tapas-pintxos и возьму руки в ноги. Ладно-ладно, думаю я мстительно. Пометил себе! Выдав Бруно hasta la vista, baby, выметаюсь в очаровательный домик, где в барокко-обстановке пробуем несколько кав, закидываясь вкуснейшими закусочками. Я, признаться, по ним соскучился. Без восклицательных знаков, тупо соскучился.
По ушам текло
С кавами Codorníu всё обстоит просто — линейки делятся по долготе выдержки на осадке в бутылке, качеству винограда, дозажу (насколько сладким делают вино, если вообще делают) и процессу винификации. Банально, ну а как? В “песочнице”, как я уже сказал, викифицируется самая круть. Кавы 9-12 месяцев на осадке выпускаются в самом большом количестве. Их резервные версии выдерживаются около 15 месяцев. Гран Ресервы заставляют проводить в темноте до 30 месяцев. Топовые кавы могут “лишать свободы” на срок до 48 месяцев (восклицательный знак). Помимо кав Codorníu, группа выпускает кавы под названием Raimat, которые производятся в одноименном хозяйстве.
Я смело пускаюсь в бой — Codorníu Clasico Brut NV идёт на ура, потому что после московского розе из этой же линейки, ожидания у меня самые радужные. Это, пардоньте за непонятность, щарелло, макабео и парельяда, смешанные вместе. В общем, классика жанра, как можно догадаться из названия. 3-9 грамм сахара на литр делают из этой кавы брют, это свежачок с приятным балансом, легкое во рту, реально приятного качества вино, которое радует испанским муссом и отсутствием раздражающих факторов. Покупной Пенедес заслуживает похвалы за то, что не выпендривается и не пытается казаться тем, чем не является.
В отличие от него, Raimat Brut Nature NV — вино классом сильно выше. Это нервное создание на качественном перляже с нулевым добавленным сахаром из шардоне и щарелло, тонкое и приятное наощупь, запомнилось мне больше всего. Глядя на фотографию 520 родственников, я прошу долива и заедаю вкусным тапасом. Свои виноградники борозды не портят (восклицательный знак).
Впервые выпущенное в середине 80-х Anna Blanc de Blancs Reserva NV тоже делается из преобладающего в ассамблее шардоне с добавлением “святой троицы” кавы (щарелло, макабео, паельяда). Девчонкам оно точно придётся по вкусу, думаю я, а вслух говорю “У вас, простите, персик в первом носу”. Меня прощают и наливают ещё.
Классическое шампанское (без пино менье) Raimat Brut NV из шардоне и пино нуара нравится большим телом (алоха, а кто не любит тело?), очевидно приобретенной в результате работы с пино нуаром структурой и приятной кислотностью, которая не рвёт из тебя волосы и не расшатывает нервы.
Они как знали: подсиним наливается самая клёвая кава, та самая, которая делается в “песочнице”, винтажная Jaume de Codorníu Gran Reserva 2012 (Жауме, потому что каталонский). Бленд шардоне, пино нуара и щарелло подкрадывается к лицу очень деликатно и вдруг спрашивает “Угадай, кто?”. Я угадываю по аромату кремния, из которого только что высекли искру. 36-40 месяцев выдержки на осадке не прошли даром: близкий к идеальному баланс, ощущения объема и структуры (3D вино в полный рост), абсолютно фееричные пузырьки, которых вроде и не вино, ан нет, вот они, тихо прячутся в уголках твоей памяти. Синг-виньярд в исполнении столько крупной конторы, как Codorníu, кажется нереальностью. И тем не менее, вот он, тихо пузырится в бокале.
Пока я размеренно цежу богатое Jaume 2012, слушая, как за окнами шелестят пальмы (пальмы, мать!), на меня многозначительно поглядывают: пора собирать шмотки. Я смотрю коровьим взором на оставшиеся на столе тапас и на лишь на треть опустошенные (максимум!) бутылки. Завернуть с собой не прошу — испанская таможня не даст добро.
